Материалы, расположенные на этой странице, являются авторскими. Копирование для размешения на других
сайтах допускается только с явного согласия автора и администрации сайта.
Работа выполнена
Хромылевой Татьяной,
лауреат научно-практической конференции
посвященной памяти А.Л. Чижевского
Научный руководитель
Чумакова Ирина Евгениевна,
учитель русского языка и литературы
Гоголь в Калужском крае
Калужский край всегда являлся своеобразным центром притяжения для российских деятелей культуры.
Великий русский писатель Н.В.Гоголь в конце своей жизни не раз посещал Калужскую землю: это и Калуга, и Малоярославец,
и село Бегичево, и Полотняный Завод, и Оптина пустынь, и Козельск, и Долбино недалеко от Белева.
Перед нами карта края, на которой отмечены эти места. Н.В.Гоголь трижды посещал Калужскую землю: в 1849, 1850 и 1851 годах.
1849 год
Писатель возвращается из-за границы, из Италии. Вернувшись на родину, гоголь намечает широкий план путешествий по России
с целью ближайшего ознакомления с жизнью русского народа, с мельчайшими подробностями, ускользавшими от него прежде.
Первым этапом этих, задуманных Гоголем поездок явилась Калуга, губернский торговый центр, типичный для русской провинции
того времени.
В Калуге жила тогда старая знакомая Гоголя Александра Осиповна Смирнова (урожденная Россет), жена местного губернатора.
Их связывало почти двадцатилетнее знакомство, несмотря на существенную разницу во взглядах.
Смирнова принадлежала к высшим дворянским кругам. Между ними возникла дружеская и душевная близость, которая сохранилась
вплоть до кончины Гоголя. В письме к С.Т.Аксакову Смирнова сообщала: «Нас сдружило обоюдное одиночество в свете…».
Из многих уголков Европы летели весточки к ней в Москву и Петербург, а затем в Калугу с серьезными философскими
размышлениями, просьбами. 65 писем написано Смирновой, столько же принадлежит перу Гоголя. Гоголь просит Смирнову
сообщить ему о распоряжениях местных властей, о злоупотреблениях чиновников, о жизни калужского крестьянства. Гоголь
по возвращении в Россию охотно принимает предложение Смирновой приехать в Калугу и самому все посмотреть.
В начале июля 1849 года Гоголь выехал из Москвы в Калугу в сопровождении сводного брата Смирновой Л.И. Арнольди в его
экипаже. Ехали на Малоярославец — Детчино. Дорожный багаж писателя состоял из маленького чемоданчика и большого портфеля.
Этот знаменитый портфель заключал в себе 2 том «Мертвых душ». «Портфеля не покидал Гоголь всю дорогу, —
пишет Арнольди. На станциях он брал его в комнаты, а в тарантасе ставил всегда подле себя и опирался на него рукой».
В Малоярославце произошла вынужденная задержка из-за сломавшегося тарантаса. Местный городничий, оказавшийся знакомым
Арнольди, взялся помочь им в этой беде, а Гоголь не преминул случаем, чтобы в завязавшемся разговоре выведать у городничего
все интересующее его о Малоярославце, его чиновниках, помещиках, купцах.
«Гоголь впился в моего городничего, как пиявка, — рассказывает Арнольди, — и не уставал расспрашивать его
обо всем, что его занимало». С подобными же расспросами Гоголь обратился во время обеда к трактирному слуге, проявляя
интерес к мельчайшим деталям жизни в Малоярославце, начиная от жалования, получаемого слугой, и кончая кушаниями, наиболее
излюбленными посетителями трактира.
Кучер все еще чинил колесо, а городничий предложил им посмотреть монастырь святого Николая, стоящий на возвышении, над
тем самым полем, на котором в 1812 году разыгралось знаменитое Малоярославское сражение. Оно и решило участь великой армии.
Поднялись на холм. Солнце заходило. Горели золотые кресты на куполе собора. От стен монастыря открывался вид, в котором
легко было затеряться взгляду. Внизу, под самым обрывом, вилась река, за ней свежо зеленела рожь, волны ее, чуть колеблемые
теплым ветерком, уходили вдаль, к синеющему на горизонте леску, откуда выходили когда-то идущие на смерть русские полки.
Милый сердцу простор! Он вдруг отозвался в сердце, пробудил затаенные струны, ударил по ним.
Дальнейший путь продолжался без осложнений. Гоголь не уставал восхищаться окрестностями, прекрасной природой Подмосковья.
Он был весел, много шутил, оживленно говорил о литературе и, поминутно выскакивая из экипажа, бежал в поле срывать
привлекавшие его цветы.
В городе Малоярославце, на площади имени Ленина, на доме № 15 (занимаемом в настоящее время дорожно-эксплуатационным
участком) установлена мемориальная доска, на которой мы читаем: «В этом здании — бывшая почтовая станция —
проездом в г. Калугу в июле месяце 1849г. останавливался Н.В.Гоголь».
Из Малоярославца свернули на Бегичево в Медынском уезде (теперь совхоз им. Ленина Лев — Толстовского района). В то
время в Бегичево была загородная дача калужского губернатора Смирнова. Четыре дня провел Гоголь здесь с семьей Смирновых.
Оживленное настроение не покидало его. Он возился с дочерьми Смирновой, ходил с ними на прогулку по окрестным лугам и
лесам, наслаждаясь живописным видом. Писатель собирал грибы, был на покосе.
В один из дней Гоголь приезжал в Полотняный Завод, в имение фабриканта Гончарова, где за 15 лет до этого жил некоторое
время после своей женитьбы А.С. Пушкин. Известно, какая тесная дружба связывала между собой великих писателей, как горячо
способствовал Пушкин развитию творческих сил Гоголя. Конечно же, для него было большой радостью посетить места, где бывал
Пушкин. Он увидел узкую речку Суходрев, осененную раскидистыми ветлами, под которой когда-то удил рыбу Пушкин. Гоголь с
восторгом отзывался о Пушкинском парке в Полотняном Заводе.
Из Бегичева выехали в Калугу. К Калуге подъехали вечером. Вдали начали мелькать огни загородного губернаторского дома,
Гоголь пришел в восхищение. «Да это просто великолепно! — сказал он. — Да отсюда бы и не выехал! Ах, да какой
здесь воздух!».
Смирновы в это время жили уже в летнем доме на территории Загородного сада (ныне парк им. К.Э.Циолковского), который
занимал вдвое большую площадь, чем сейчас, и представлял собой прекрасный и вполне благоустроенный тенистый парк, служивший
излюбленным местом для прогулок калужан.
Летний дом был построен в конце 18 века. Для последнего крымского хана Шагин-Гирея. Флигель был построен для
Ю.А. Нелединского-Мелецкого, русского поэта и общественного деятеля конца 18-нач. 19 веков. В этом флигеле Гоголь занял
три ближайшие к дому комнаты: одна, в «два света», служила ему приемной, вторая комната, выходившая окнами в сторону бора,
стала рабочим кабинетом, а третья, самая маленькая — спальней. Из окон комнат Гоголя открывался чудесный вид на бор,
темнеющий за долиной реки Яченки, вблизи ее впадения в Оку. Распорядок дня Гоголя нам известен из публикаций Николая
Петровича Аврамова, члена Калужской архивной комиссии. Он писал, что Гоголь вставал рано, «когда в большом доме все спало
еще крепким сном», умывался «один или с помощью мальчика-казачка», некоторое время гулял по саду, пил чай или молоко и
уединялся в своем кабинете, где работал над вторым томом «Мертвых душ». Отдельные главы он читал Смирновой и ее брату.
Арнольди вспоминает, что однажды, будучи у Гоголя на квартире, заглянул из любопытства в его тетрадь, лежащую на конторке,
и прочитал слово «генерал-губернатор». Генерал-губернатор — князь — появляется у Гоголя в конце второго тома, стало быть,
уже в середине 1849 года том этот был, по-видимому, вчерне готов. Завтрак по большей части подавался ему во флигель, и
работа продолжалась вплоть до обеда, порой перемежаясь и прогулками по городу.
Проявляя живой интерес к новой для него обстановке, Гоголь целыми днями бродил по городу, посещая разные ее уголки.
Наибольшее внимание писателя привлекал Гостиный Двор с его купцами и многочисленными посетителями. Здесь он обязательно
заходил в книжные лавки Грудакова и Антипина, находившиеся на бывшей Никитской улице (сейчас улица им. Ленина). На обед
Гоголь являлся к общему столу уже тщательно приодетый и нередко в цветном атласном жилете. Особенно колоритно одевался
Гоголь в выходные дни, «В воскресенье он приходил в полном параде, — сообщает А.О. Смирнова в своих воспоминаниях, в
светло-желтых нанковых панталонах, светло-голубом жилете с золотыми пуговками и в темно-синем фраке с большими пуговицами,
и в белой пуховой шляпе».
Именно со шляпой Гоголя произошла весьма любопытная история. Аврамов сообщает, что однажды у проходившего по Никитской
улице Гоголя сильным порывом ветра сбросило с головы его серую пуховую шляпу, которая попала прямо в лужу грязи. Подняв
запачканную шляпу, Гоголь поспешил зайти в ближайший магазин Почапина, где и купил себе другую. Посетив затем, по
обыкновению, книжную лавку Антипина (правый южный корпус Гостиный рядов), чтобы посмотреть новые книги и журналы,
Гоголь оставил там пострадавшую шляпу. Долгое время она хранилась в кладовой семьи торговца, пока не истлела от сырости.
Бытуют среди краеведов и другие версии. Например о том, что Антипин держал эту шляпу в витрине своей лавки, как лучшую
рекламу своему товару.
Естественно, что пребывание Гоголя в городе не осталось незамеченным калужанами. Любопытно проследить, как реагировали на
его присутствие разные слои городского населения. Чиновники явно недолюбливали писателя, хотя сильно им интересовались.
Многие старшие чины местных учреждений после докладов, происходивших в летнем доме, отказывались от приглашения Н.М.
Смирнова отобедать под каким-либо благовидным предлогом, опасаясь попасть «на зубок», быть «описанными». По воспоминаниям,
Николай Васильевич за обедом обыкновенно сидел молча, внимательно наблюдая за присутствующими, в особенности интересовали
его новые лица. Но как ни старался войти в близкое отношение с интересовавшими его чинами губернской администрации, ему это
так и не удалось. Сблизился он только с врачебным инспектором В.Я.Быковским и правителем дел канцелярии И. Лашевским.
С купцами у него установились более теплые отношения. Особенно привлекал Гоголя наш знаменитый Гостиный двор, под сводами
которого в многочисленных магазинчиках, складах и лавках шла кипучая торговая жизнь. А.О. Смирнова рассказывала, что он
перезнакомился в Гостином дворе со всеми купцами и лавочниками. У некоторых засиживался и играл подолгу в шашки.
Рассказала старушка-калужанка Аврамову о том, как во время службы в домовой семинарской церкви Иоанна Богослова среди
молящихся раздался довольно ясный шепот: «Гоголь! Гоголь!» — и взоры многих обратились к входным дверям. «На пороге
показалась еще довольно молодая и красивая лицом, но просто одетая дама, в сопровождении двух хорошеньких девочек; за
ними следовал довольно мешковатой походкой средних лет мужчина, одетый в теплое пальто с меховым воротником. Его бледное
и худое, но выразительное лицо, с высоким лбом, по которому спадала прядь густых волос, устало задумчивый взгляд его
глаз — все это казалось в нем привлекательным. Это были — калужская губернаторша Смирнова и Гоголь. Присутствующие,
забыв торжественность минуты, начали протискиваться вперед, чтобы лучше оглядеть Гоголя.
Очень часто, особенно в послеобеденное время, Гоголь совершал загородные прогулки по окрестностям Калуги, на лодке
переправлялся за реку к селу Ромоданово и с противоположного берега Оки любовался красивой панорамой города, которую
находил очаровательной. Калуга с сияющими маковками церквей напоминала писателю Константинополь. Посещал он также
Лаврентьевский монастырь с его живописными окрестностями и сосновой рощей.
Но основным занятием Гоголя во время пребывания в Калуге была работа над вторым томом «Мертвых душ». Именно в Калуге
состоялось прочтение нескольких глав второго тома, Аксаков говорил, со слов Смирновой, о семи главах, Арнольди — о девяти.
Впоследствии в литературоведении это событие станет именоваться «калужскими чтениями». Из «Записок» П.А. Кулиша известно,
что еще до переезда с дачи в город Гоголь предложил А.О. Смирновой прочесть ей несколько глав из второго тома с тем
условием, «чтоб никого при этом чтении не было и чтоб об этом не было никому ни писано, ни говорено». Затем получил
разрешение присутствовать при этом и Арнольди. « …На другой день мы собрались для этого, в 11 часов утра, на балконе,
уставленном цветами, — напишет Л. Арнольди в своих воспоминаниях. — Сестра села за пяльцы, я покойно поместился в
кресле против Гоголя, и он начал читать нам сначала, ту первую главу второго тома, которая вышла в свет после его
смерти уже». У Аврамова в памятной книжке читаем: «Чтение это происходило на крытой веранде летнего дома, красиво
уставленной оранжерейными цветами. Сама Смирнова сидела за пяльцами, тут же присутствовал и Арнольди». Все исследователи
творчества Гоголя единодушны в том, что писатель работал над вторым томом в Калуге. Есть очень любопытная, малоизвестная
гипотеза о том, что здесь Николай Васильевич собирал материал для заключительной главы 11 тома «Мертвых душ», он усиленно
обрабатывает фактический материал.
1850 год
13 июня 1850 года вместе с Михаилом Александровичем Максимовичем, известным этнографом и историком, Гоголь отправится из
Москвы на «долгих» в Малороссию, и путь их будет лежать через Калугу.
По воспоминаниям современников, первую ночь они провели в Подольске, а вторую — В Малоярославце, где поутру прослушали
молебен в местном монастыре, настоятель которого отец Антоний угостил их чаем и благословил каждого финифтяным образком
святого Николая Чудотворца. 16 июня они прибыли в Калугу. Днем обедали у Смирновых, где и остановились во флигеле.
В Калуге они пробыли 2 дня (16 и 17 июня).
В Калуге в это время шла глубокая сенатская ревизия губернии в связи с обвинением губернатора Смирнова в превышении власти.
В числе членов ревизионной комиссии был граф А.К. Толстой, с которым Гоголь был в дружеских отношениях. Они встретились
у А.О. Смирновой и с радостью поделились друг с другом своими творческими планами, Гоголь говорил о задуманном им
путешествии по России. Пантелеимон Кулиш рассказывет со слов Максимовича: «Между прочим, путешествие на долгих было
для него (Гоголя) уже как бы началом плана, который он предполагал осуществить впоследствии. Ему хотелось совершить
путешествие по всей России, от монастыря к монастырю, ездя по проселочным дорогам и останавливаясь отдыхать у помещиков.
Это ему было нужно, во-первых, для того, чтобы видеть живописнейшие места в государстве, которые большей частью были
избираемы старинными русскими людьми для основания монастырей; во-вторых, для того, чтобы изучить проселки Русского
царства и жизнь крестьян и помещиков во всем ее разнообразии; в третьих, наконец, для того, чтобы написать географическое
сочинение о России самым увлекательным образом. Он хотел написать его так, «чтоб была слышна связь человека с той
почвой, на которой он родился» ». Толстой же читал Гоголю отрывки из «Князя Серебряного». Одним из
монастырей, вызвавших интерес писателя, стала Козельская Введенская Оптина пустынь, которая в середине 19 века благодаря
старчеству являлась центром духовной жизни России, По мнению исследователей, Н.В. Гоголь был в Оптиной по крайней мере
трижды: в июле 1850 года и в июне и сентябре 1851 года.
Через два дня путешественники отправились в Оптину пустынь. Последние две версты они прошли пешком, как полагается
паломникам. По дороге встретили девочку с мисочкой земляники и хотели купить у нее ягоды. Но та, видя, что они люди
дорожные, не захотела взять с них денег и отдала землянику даром со словами «Как можно брать со странных людей».
«Пустынь эта распространяет благочестие в народе, заметил гоголь, умиленный этим явлением, и я не раз замечал подобное
влияние таких обителей».
В Оптиной, по воспоминаниям иноков, присутствовал на всенощном бдении, во время которого «молился весьма усердно и с
сердечным умилением», затем посетил старцев. Было это, по всей видимости, 17 июня (этот день в 1850 году приходился на
субботу, когда совершается под воскресенье всенощное бдение). 19 июня путешественники уехали в имение Ивана Киреевского
Долбино, находившееся в сорока верстах от монастыря возле города Белева.
Оттуда на следующий день Гоголь написал письмо оптинскому иеромонаху Филарету (бывшему наместнику Московского Новоспасского
монастыря, проживавшему с 1843 года на покое в Оптиной): «Ради самого Христа, молитесь обо мне, отец Филарет. Просите
вашего достойного настоятеля, просите всю братию, просите всех, кто у вас усерднее молится и любит молиться, просите
молитв обо мне. Путь мой труден; дело мое такого рода, что без ежеминутной, без ежечасной и без явной помощи Божией не
может двинуться мое перо…» Гоголь понял, что оптинский дух стал для него жизненно небходимым: «Мне нужно ежеминутно,
говорю вам, быть мыслями выше житейского дрязгу и на всяком месте своего странствия быть в Оптинской пустыни».
Именно в первый свой приезд Гоголь познакомился со столпами оптинского монашества — преподобными игумено Моисеем и
сатцем Макарием. Есть предание, что отец Макарий, обладавший даром прозорливости, предчувствовал приход Гоголя. Так оно
и произошло. Почти несомненно, что в беседе со старцем речь зашла и о «Выбранных местах из переписки с друзьями».
В библиотеке Оптиной Пустыни хранился экземпляр книги с вложенным в нее отзывом святителя Игнатия, который переписал
преподобный Макарий. Неизвестно, каким путем этот отзыв попал в Оптину.
Гоголь был едва ли не единственным русским светским писателем, творческую мысль которого могли питать святоотеческие
творения. В один из приездов в Оптину (возможно, и в первый) он прочитал рукописную книгу — на церковнославянском языке —
преподобного Исаака Сирина (с которой в 1854 году старцем Макарием было подготовлено печатное издание), ставшую для него
откровением. В монастырской библиотеке хранился экземпляр первого издания «Мертвых душ», принадлежавший графу
Толстому, а после его смерти переданный отцу Клименту (Зедергольму), с пометами Гоголя, сделанными по прочтении этой книги.
На полях одиннадцатой главы, против того места, где речь идет о «прирожденных страстях», он набросал карандашом: "Это я
писал в «прелести» (обольщении. — В.В.), это вздор — прирожденные страсти — зло, и все усилия разумной воли человека должны
быть устремлены для искоренения их. Только дымное надмение человеческой гордости могло внушить мне мысль о высоком значении
прирожденных страстей — теперь, когда стал я умнее, глубоко сожалею о «гнилых словах», здесь написанных. Мне чуялось,
когда я печатал эту главу, что я путаюсь, вопрос о значении прирожденных страстей много и долго занимал меня и тормозил
продолжение «Мертвых душ». Жалею, что поздно узнал книгу Исаака Сирина, великого душеведца и прозорливого инока. Здравую
психологию и не кривое, а прямое понимание души, встречаем у подвижников-отшельников. То, что говорят о душе запутавшиеся
в хитросплетенной немецкой диалектике молодые люди, — не более как призрачный обман. Человеку, сидящему по уши в житейской
тине, не дано понимания природы души».
Посещение Оптиной произвело на Гоголя глубокое впечатление. Спустя три недели он писал графу Толстому из Васильевки:
«Я заезжал на дороге в Оптинскую Пустынь и навсегда унес о ней воспоминание. Я думаю, на самой Афонской горе не лучше.
Благодать видимо там присутствует… Нигде я не видал таких монахов. С каждым из них, мне казалось, беседует все небесное...
За несколько верст, подъезжая к обители, уже слышишь ее благоухание: все становится приветливее, поклоны ниже и участья
к человеку больше. Вы постарайтесь побывать в этой обители...»
В первый приезд Гоголя в Оптину произошло его знакомство с человеком удивительной судьбы, Петром Александровичем Григоровым,
в то время рясофорным иноком. В мире он был гвардейским офицером и служил в конной артиллерии; из прошлой его жизни широко
известен забавный эпизод. Однажды на батарее Григорова появился штатский молодой человек (это было близ Задонска); когда
в нем был узнан Пушкин, пылкий артиллерист, поклонник великого поэта, немедленно произвел пушечный салют в его честь, за
что и был посажен на гауптвахту. Иноческую жизнь Петр Григоров начал келейником у знаменитого Задонского затворника
Георгия, духовную близость к которому он сохранил и перейдя в Оптину Пустынь. Им были изданы «Письма в Бозе почивающего
затворника Задонского Богородицкого монастыря Георгия» с кратким жизнеописанием, составленным по запискам его келейников
(в том числе самого Григорова).
По приезде Гоголя игумен Моисей поручил послушнику Петру показать гостю храмы и другие строения обители. Несмотря на
краткость знакомства и беседы, Гоголь очень полюбил Григорова и впоследствии говорил о нем: «Он славный человек и
настоящий христианин; душа его такая детская, светлая, прозрачная! Он вовсе не пасмурный монах, бегающий от людей,
не любящий беседы. Нет, он, напротив того, любит всех людей как братьев; он всегда весел, всегда снисходителен. Это
высшая степень совершенства, до которой только может дойти истинный христианин». Григоров уже в то время был тяжко болен,
но недуг свой умел скрывать, пока это было возможно.
Гоголь рассказывал своему новому другу много любопытного, в частности — о чуде у мощей святителя Спиридона
Тримифунтского. В Оптиной сохранилось следующее предание, пересказанное преподобным Амвросием: «С IV века и доныне
Греческая Церковь хвалится целокупными мощами угодника Божия святого Спиридона Тримифунтского, которые не только
нетленны, но в продолжение пятнадцати веков сохранили мягкость. Николай Васильевич Гоголь, бывши в Оптиной Пустыни,
передавал издателю жития и писем затворника Задонского Георгия (отцу Порфирию Григорову), что он сам видел мощи святого
Спиридона и был свидетелем чуда от оных. При нем мощи обносились около города, как это ежегодно совершается 12 декабря
с большим торжеством. Все бывшие тут прикладывались к мощам, а один английский путешественник не хотел оказать им должного
почтения, говоря, что спина угодника будто бы прорезана и тело набальзамировано, потом, однако, решился подойти, и мощи
сами обратились к нему спиною. Англичанин в ужасе пал на землю пред святыней. Этому были свидетелями многие зрители, в
том числе и Гоголь, на которого сильно подействовал этот случай».
По отъезде из Оптиной, уже из Васильевки, Гоголь написал Григорову письмо, прося показать обитель и своему племяннику
Николаю Трушковскому, едущему поступать в Казанский университет. О посещении монастыря Гоголь вспоминал с сердечной
теплотой: «Ваша близкая к небесам пустыня и радушный прием ваш оставили в душе моей самое благодатное воспоминанье».
В заключение Гоголь просит молитв, «в особенности отца игумена», и передает деньги на молебен (десять рублей
серебром) о благополучном путешествии к святым местам и о благополучном окончании сочинения своего — «Мертвых душ» —
«на истинную пользу другим и на спасенье собственной души».
Николай Трушковский приехал в Оптину в очень неподходящий момент; Петр Григоров только что был пострижен в мантию с
именем Порфирий и неисходно находился пять дней в храме. Но он поручил другому человеку показать юноше монастырь и дал
ему рекомендательные письма к влиятельным лицам в Казани.
Переписка Гоголя с отцом Порфирием продолжалась зимой 1850/51 года. Очевидно, еще летом у них шел разговор о книгах
затворника Задонского Георгия. Его письма Гоголь читал и раньше: выдержки из них есть в составленном им сборнике
выписок из творений святых отцов и учителей Церкви. Тогда Гоголь пользовался изданием 1839 года. Теперь отец Порфирий
посылает ему последнее издание — 1850 года, в трех томах, дополненное новыми письмами и «Кратким известием о жизни
затворника Задонского Богородицкого монастыря Георгия».
Отвечая на не дошедшее до нас письмо Гоголя из Одессы (от декабря 1850 года), отец Порфирий писал ему из Оптиной Пустыни
26 января следующего 1851 года (последнего года в своей жизни): «Препровождаю к вам обещанные мною книги затворника
Задонского Георгия... Вы увидите, что и он был поэт и душа его стремилась к небу... Я надеюсь, что и жизнь его прочтете
с удовольствием».
Гоголь отвечал отцу Порфирию из Одессы 6 марта 1851 года: «Много благодарю вас и за письмо и за книгу Затворника. Как
она пришлась мне кстати в наступивший Великий пост!.. Как мне не ценить братских молитв обо мне, когда без них я бы давно,
может быть, погиб. Путь мой очень скользок, и только тогда я могу им пройти, когда будут со всех сторон поддерживать
меня молитвами». В приписке Гоголь передавал душевный поклон настоятелю, отцу Филарету и всей братии.
Этого письма отец Порфирий, по всей видимости, получить не успел: он мирно почил о Господе 15 марта 1851 года сорока
семи лет от роду, приобщившись за несколько минут до кончины Святых Таин. Свою смерть отец Порфирий предсказал за неделю.
Внешне она произошла как следствие сильной простуды. Во время своей предсмертной болезни инок имел извещение о близкой
кончине, и ему трижды являлся во сне преставившийся за шесть лет перед тем послушник Николай (которому при жизни отец
Порфирий оказывал особое благорасположение) и говорил ему, чтобы он готовился к исходу из сей жизни. А накануне его
кончины девяностолетний старец отец Иларион Троекуровский, живший в Лебедянском уезде за триста верст от Оптиной и
не знавший ничего о болезни отца Порфирия, прислал ему рубашку (в которой он и преставился), пузырек масла и кусок
ржаного хлеба, выразив, однако, сомнение, что посланное застанет инока в живых.
1851 год
Гоголь бывал проездом в Калуге и виюне 1851 года, когда Смирновы уже покинули город.
Во второй раз Гоголь был в Оптиной Пустыни проездом с юга в Москву в июне 1851 года. Об этом посещении, выпавшем из поля
зрения биографов Гоголя, известно из записи в дневнике оптинского иеромонаха Евфимия (Трунова) от 2 июня 1851 года:
«Пополудни прибыл проездом из Одессы в Петербург (на самом деле в Москву. » В.В.) известный писатель Николай Васильевич
Гоголь. С особенным чувством благоговения отслушал вечерню, панихиду на могиле своего духовного друга, монаха Порфирия
Григорова, потом всенощное бдение в соборе. Утром в воскресенье 3-го числа он отстоял в скиту Литургию и во время поздней
обедни отправился в Калугу, поспешая по какому-то делу. Гоголь оставил в памяти нашей обители примерный образец
благочестия».
В этот приезд Гоголь узнал об обстоятельствах смерти отца Порфирия и беседовал со старцами. Впоследствии, вернувшись в
Москву, Николай Васильевич напишет письма в Оптину пустынь архимандриду Моисею и старцу Макарию, в которых поблагодарит
за гостеприимство, попросит помолится за него и перешлет 25 рублей серебром на обустройство обители.
Старцы, в свою очередь, благодарят Гоголя, а преподобный Макарий, кроме того, благословляет его на написание книги
по географии России для юношества.
Замысел этого труда возник у Гоголя давно и именно с ним связаны предполагаемые поездки по монастырям. В набросках
официального письма (июль 1850 года) высокому лицу, испрашивая материальной помощи на три года, он излагает свои
соображения по этому поводу: «Нам нужно живое, а не мертвое изображенье России, та существенная, говорящая ее география,
начертанная сильным, живым слогом, которая поставила бы русского лицом к России еще в то первоначальное время его жизни,
когда он отдается во власть гувернеров-иностранцев... Книга эта составляла давно предмет моих размышлений. Она зреет
вместе с нынешним моим трудом и, может быть, в одно время с ним будет готова. В успехе ее я надеюсь не столько на свои
силы, сколько на любовь к России, слава Богу, беспрестанно во мне увеличивающуюся, на споспешество всех истинно знающих
ее людей, которым дорога ее будущая участь и воспитанье собственных детей, а пуще всего на милость и помощь Божью, без
которой ничто не совершится...»
Старец Макарий преподал искомое благословение, но предупредил сочинителя, чтобы тот ждал препятствий в благом деле:
«...по желанию вашему не смею отказать и только тем могу служить, что, взяв перо, простираю мою грешную руку на сию
хартию, а вера ваша да будет ходатайством у Господа внушить мне слово к вашему утешению... В благом вашем намерении
об издании полезной книги Бог силен даровать вам свою помощь, когда будет на сие Его святая воля. Но, как пишут святые
отцы, что всякому святому делу или предыдет, или последует искушение, то и вам предложится в сем деле искус, требующий
понуждения». Гоголь не успел осуществить этого замысла.
И последний раз Гоголь посетил Калугу и святую обитель в сентябре 1851 года. 22 сентября он выехал из Москвы в
Васильевку на свадьбу сестры Елизаветы Васильевны, намереваясь оттуда проехать в Крым и остаться там на зиму.
Однако, доехав до Калуги, он отправился в Оптину, а потом неожиданно для всех вернулся в Москву. Поездка породила
разнообразные толки среди знакомых Гоголя. Достоверно известно следующее.
24 сентября Гоголь был у старца Макария в скиту и на другой день обменялся с ним записками, из которых видно, что
Гоголь пребывал в нерешительности — ехать или не ехать ему на родину. Он обратился к старцу за советом. Тот, видя
тайное желание Гоголя возвратиться в Москву, и посоветовал ему это. Но Гоголь продолжал сомневаться. Тогда отец
Макарий предложил все-таки поехать в Васильевку. Очевидно, мысль о дальнем путешествии испугала Гоголя, и старец, в
полном недоумении, оставил решение за ним самим, благословив его образком преподобного Сергия Радонежского, память
которого совершалась в тот день.
Вероятно, во время последней встречи Гоголя со старцем Макарием между ними состоялся какой-то разговор, содержание
которого нам неизвестно. Возможно, Гоголь имел намерение остаться в монастыре. Преподобный Варсонофий рассказывал в
беседе со своими духовными чадами: «Есть предание, что незадолго до смерти он (Гоголь.) говорил своему близкому другу:
«Ах, как я много потерял, как ужасно много потерял...» — «Чего? Отчего потеряли вы?» — «Оттого, что не поступил в монахи.
Ах, отчего батюшка Макарий не взял меня к себе в скит?» ». Это предание отчасти подтверждается свидетельством сестры
Гоголя Анны Васильевны, которая писала Владимиру Шенроку, биографу писателя, что брат ее «мечтал поселиться в Оптиной
Пустыни».
По словам преподобного Варсонофия, старец Макарий отнесся к желанию Гоголя с определенной осторожностью: «Неизвестно,
заходил ли раньше у Гоголя с батюшкой Макарием разговор о монашестве, неизвестно, предлагал ли ему старец поступить в
монастырь. Очень возможно, что батюшка Макарий и не звал его, видя, что он не понесет трудностей нашей жизни».
Гоголь вернулся в Москву.
Пять месяцев спустя после этой поездки Гоголь умер. За 10 дней до смерти писатель сжег в камине рукопись последнего
варианта второго тома «Мертвых душ». Погибли в огне и те страницы, которые были написаны в Калуге. «Калужские мотивы»
ясно прослеживаются в творчестве Н.В.Гоголя. Их мы находим в его эпистолярном наследии, в черновых набросках для
«Мертвых душ» и в записных книжках. В основу некоторых эпизодов положены действительные события, происходившие в то
время в Калуге и Калужской губернии: дело губернатора Смирнова и сенатская ревизия Калужской губернии, крестьянские
волнения, раскольничьи дела. В записной книжке интересны заметки под рубрикой: «Маски, надеваемые губернаторами».
«Записки о взятках с подробным «расписанием» системы взяток — кто, как и сколько берет».
Прошло 200 лет со дня рождения Николая Васильевича Гоголя, а память о нем в Калужском крае жива.
В Калужском краеведческом музее находится гусиное перо, которым Гоголь писал, две редкие современные акварели,
исполненные художником Алексеевым в Калуге. Это групповые портреты калужских чиновников во главе с губернатором
Н.М. Смирновым. С этими чиновниками встречался Гоголь, живя в Калуге.
Есть в музее рисунки и фотографии губернаторской дачи и домика Гоголя. Именем Гоголя названа одна из улиц города,
находящаяся близ парка имени К.Э. Циолковского, в 19 веке она просто называлась Гоголевской. В парке среди липовых
аллей, по которым гулял когда-то Николай Васильевич, стоит обелиск с барельефным портретом писателя работы скульптора
калужанки Е.Д. Никифоровой-Кирпичниковой. Недалеко от этого памятника находился и флигель, в котором жил Н.В. Гоголь.
В 1920 году он сгорел, а через два года была разобрана и губернаторская дача, на веранде которой читались главы
«Мертвых душ». В городе близ площади имени В.И. Ленина есть сквер имени Н.В. Гоголя, в центре которого 25 августа
1955 года установлен бюст писателя (скульптор М.И. Домбровская).
Нам надо все это бережно хранить.
Используемая литература
- Аврамов Н.П. О пребывании Гоголя в Калуге. В книге: Памятная книжка и Адрес-календарь Калужской губернии на 1910 год.
- Алтайский К. Связано с Калугой…Домик Гоголя — Знамя 1971. 3 апреля
- Войтенко И. Н.В.Гоголь в Калуге — Знамя, 1945, 30 сентября.
- Литературная жизнь калужского края. Калуга, 1982 год.
- Маслов Н. Н.В.Гоголь в Калужском крае — Знамя, 1959, 1 апреля.
- Памятник Гоголю в Калуге — Знамя 1955, 30 августа.
- Первый приезд Гоголя — Знамя, 1979, 3 августа.
- Пухов С. Калужские страницы жизни и творчества Н.В.Гоголя — Маяк (Малоярославец) 1968, 26 сентября.
